Озеро --->

Большая часть пути потерялась, как обрывки нездорового сна. B Бранд за них особенно и не цеплялся. Главное, что Она, лунная сестра, была всё время рядом. Позднее, объяснить словами, как это возможно,  Селвин бы затруднился. Но в полубреду всё было естественным и само собой разумелось, таким, как и должно было быть, безо всяких лишних вопросов, болтовни и словесных ярлыков. Лунная юная женщина просто поселилась где-то внутри Бранда, заполнив пустоту, оставшуюся от исчезнувшего куда-то мира. То есть, мир был где-то неподалёку, оцепеневший разум  воспринимал отголоски звуков, шевеление теней и даже прикосновения. Но всё это двигалось и жило где-то там,  за чертой, жёстко отделявшей внешнее от Бранда, от Неё и окружающей их  пустой темноты. И если бы не Она... Селвин не знал, сумел бы он вообще удержаться в коконе и не раствориться в вязкой гуще почти ощутимой черноты, как всё, что в неё попадало. Чернота была живой, она не просто обтекала неподвижное тело, она проходила сквозь него, пропитывая, что-то делая с ним. Иногда казалось, что Темнота превращается в жидкий огонь, кислоту, пытается растворить  его изнутри, обжигая вполне физической болью. Но Она давала силы, и Бранд затихал, переставал метаться, и Тьма отступала, ослабляла свой жадный напор.
Странно. Всё это время Селвин слышал её голос снаружи, со стороны. Она к кому-то обращалась, отдавала приказы. Как будто не имела к происходящим рядом вещам никакого отношения.
Пару вечностей (то есть, часов) спустя Селвин, кажется, уже с трудом  представлял, как можно было  существовать без Неё прежде. Настолько ослепшее, обездвиженное  тело срослось со светлоглазой, тёплой и живой частичкой внутри.
Потом, измученный непонятно чего хотевшей Темнотой,  согретый и успокоенный присутствием Сестры, он, кажется, заснул совсем.

Кажется, это была кузница. Мерно, с характерным шипящим шумом,  работали мехи, гремел не смолкая молот. Только обдавало не душным жаром, как в нормальной кузнице. То ли здесь не хватало угля, то ли шла какая-то мудрёная, не известная мастерам ковка на льду. По жилам волнами прокатывался холод, хотелось плотнее завернуться в какую-нибудь шкуру или тряпьё, или приподняться и посмотреть, что происходит вокруг и какого тролля его вообще притащили в кузницу. Пока не дошло, что никакой кузницы нет и в помине, это работают сердце и лёгкие. Его собственные, между прочим.
Словно пойманные с поличным, шумы отступили, смешались с обычными фоновыми звуками. Бранд, стряхнув с себя оцепенение, наконец открыл глаза.
Темнота по-прежнему была здесь. Но никакая не живая, самый обычный густой ночной сумрак. Только вот... какой-то странный, словно стеклянный, прозрачный, слишком щедро напитанный  запахами. Но на эту мелочь поначалу не обратил внимания. Комната. Комната была совершено незнакомой. Слишком богатой. Мрачно богатой, уставленной вещами и вещицами, назначение которых было  непонятно даже примерно. И... по-прежнему что-то было не так. Очень не так. Образ светлоглазого лунного лица, по-прежнему ощущавшийся здесь, но ушедший куда-то глубоко внутрь, уже ничего не объяснял. Как и смутные обрывки воспоминания  неудачной охоты, оскаленных морд с горящими бешеными глазами и смертельно быстрый танец теней с мечами.
Преодолевая слабость, всё ещё мерзкой  холодной змеёй ползающую по сухожилиям, Бранд оперся на руку и попытался приподняться на ложе, прислушиваясь к голосам, доносящимся откуда-то из-за невидимых, плотно прикрытых дверей.

Двери распахнулись почти бесшумно. Наверное бесшумно, хотя шипящий  вздох какой-то из петель отдался в голове эхом дурно смазанного колеса. Со звуками творилось что-то неладное, Бранд вновь отметил про себя эту странность, но вскользь, совсем едва, почти потеряв мысль за сковавшим тело напряжением. Где он находится? Почему? Кого сейчас увидит и зачем?
Шаги, неспешные и лёгкие  - как метроном, отмеряли несколько томительных мгновений и стихли у самой кровати. А Бранд позабыл все вопросы, только что въедавшиеся в душу колючими  головками змеек-шипоносов. Позабыл, потерявшись в прозрачных глазах, прямо и, кажется, с лёгким волнением взиравших из полумрака незнакомой  комнаты.
Это была Она. Та, которая была с ним всё это время и не давала утонуть в Темноте, сгореть в ней, захлебнуться, исчезнуть, поддерживала, подпитывала, учила и объясняла. Что объясняла? Не спрашивайте. Пробуждение всё вымыло из памяти, оставив лишь ком слипшихся образов и единственную уверенность -  они как-то связаны, крепко и непонятно, отныне Бранд частичка её, не способная существовать раздельно, как умрёт оторванная рука или вырванная из тела  печень. Только... не так быстро.
Это было странное ощущение. Оно не вызывало отторжения, неприятия; в конце-концов, не так уж плохо быть частью такой удивительной... и откровенно, очень красивой женщины. Хотя, будь она страшнее старухи, едва ли что-то бы существенно изменилось. Однако, всё это никак не отменяло информационной пустоты, окружавшей кровать в незнакомой комнате, и всех заданных и не заданных вопросов. В том числе, и севшей на край юной лунной женщиной.
- Ты...
Хриплый и сухой, тоже, видимо, оставшийся без целебного масла, голос звучно вывалил что-то, наверняка неподобающее женщине статуса той, что терпеливо ожидала пока кто-то раскочегарит глотку и придёт в себя  достаточно, чтобы соблюдать элементарную вежливость. И всё-таки Бранд смешался больше из-за новых открытий, чем из-за оплошности. Горло реагировало на попытку говорить  так, словно он выдержал месяц обета молчания. Но это же невозможно? Всё... то есть, то немногое, что смутно сохранилось в памяти, произошло день от силы? Ведь так? 
- Извините.
Бранд сглотнул, изгоняя немящую сухость.
- Не знаю. Очень странно...
Снова посмотрел на собеседницу и, заволновавшись,  начал искать руками опору,  пытаясь подняться и сесть.
- Кто вы? Я вас помню... Была охота... Почти все погибли...
Обрывки воспоминаний вдруг начали наваливаться с силой лавины, бередя душу свежими рубцами.
- Вы помогли, перебили эту мерзость... А потом.
Бранд  остановился, поднял голову и молча уставился в светящееся голубоглазое  лицо, споткнувшись на развилке и не зная, по какой дорог удариться дальше - отчаяние, удивление, испуг, гнев или что-то смешанное в один клубок, и снова как за спасительный якорь удерживаясь за прозрачный взгляд напротив.
- Кто вы? Что произошло?

Что-то было не так. В воде? Или в ней?
Она улыбалась, говорила так спокойно, почти ласково. Никто не любит неприятностей. И Бранду тоже очень хотелось поддаться её спокойствию,  лечь обратно на подушки и поверить, что всё хорошо, просто... надо немного послушать и принять всё как есть.
Но, святая холера, кажется, слова обещали что-то, что перемолоть и проглотить  под силу лишь людям    с железными зубами и железным желудком, не меньше.
Бранд протянул руку, взял стакан. И вдруг почувствовал, что пить действительно хочет. Очень, даже глотка болезненно сжалась, скудно наполняясь нетерпеливой вязкой слюной, ничего не смачивающей, только дразнящей скверной подделкой настоящей влаги. Продолжая настороженно наблюдать за девушкой, Бранд жадно приник к краю, втягивая прохладную жижу большими глотками. Вода была хорошая, чистая, сладкая, как из самого лучшего озёрного  родника. Но... Не то. Это было не то, что нужно.  Только в желудке громко и разочарованно  заурчало, сетуя на обман. А чувство обгладывающей изнутри пустоты никуда не исчезло. Да ещё что-то больно  стукнулось о край стакана, словно кость, плотно засевшая между зубами.
- Спасибо.
Озадаченно нахмурившись, Бранд протяну пустой  стакан обратно. Лезть руками в пасть прямо при было не дело,  и снова сосредоточившись на тревожных, готовящих к чему-то нехорошему словах, льющихся ровным спокойным голосом, Селвин начал потихоньку ощупывать это странное и мешающееся языком. Так и есть... Острый осколок кости засел между передними зубами, как он только туда мог...
Внезапно Бранд оцепенел. Резко  расширившиеся зрачки метнулись, вперились  в лицо той, чьё имя пока так и не узнал, пульсируя в такт бешено  заколотившемуся сердцу. И лишь мучительные доли секунд спустя в оглушённый затылок стукнуло - "нет, ты не станешь одним из них".
Волна облегчения разлилась по телу, расслабляя напрягшиеся мышцы и вселяя мысли. Поцеловать её, что ли? Почему нет? Что может быть вообще страшно в этом мире после на секунду охватившей мысли, что ты мог стать одним из тех... отвратительных, мерзких ублюдков, убивающих, жрущих людей? Пощёчина, кандалы, две пощёчины, казнь?  Пускай, что угодно, главное, что не одним из них. Бранд даже слабо улыбнулся на последние слова, завершившие вступительную часть разговора.
- Я знаю, - негромко проговорил Селвин, глядя вслед поднявшейся голубоглазой. - Я видел, как вы... двигались.
Не совсем человек? Пускай. Эльф, фея, кто угодно. Главное, что не эти. Твари.
Бранд  прикрыл глаза и вытер слегка взмокший лоб. А когда открыл их, девушка снова была рядом, снова сидела на краю кровати, только теперь взгляд её был уже не так безмятежен. Почему? Да, все умерли (брови снова сошлись, потемнев набежавшей тенью памяти - лица друзей, живые, а потом - окровавленные, мёртвые. Те, которых он успел увидеть в этой бешеной сумеречной карусели). Но он уже знает об этом. Чего такого ещё она собирается рассказать? 
Посмотрев вниз, Селвин недоверчиво поднял взгляд, заглядывая в глаза, снова опустил их, шевельнулся, тоже  протягивая руку навстречу подавшейся к нему тонкой кисти. Светлая рука  была тёплой, и необычайно сильной. Даже для женщины, так легко управлявшейся с мечом, в них чувствовалась осторожная, спокойно спящая, но очень большая сила.
- Что.
Поднял. Вампир. Это...
В голове беспорядочно, как крылья вспугнутого воронья, зашуршали обрывки всего, что доводилось слышать о вампирах.
Кровопийцы. Ночные убийцы. Те, кто не ведает солнца и всегда скрывается в тени. Полуживые подобия людей с холодными, небьющимися сердцами, бездушные, не умеющие любить, жаждущие только крови, оставляя за собой могилы и осушенные оболочки жертв.
Нет. Что за бред. У неё тёплые руки, тёплые, живые, вот они. Зачем ей так  жестоко шутить?
Язык снова потянулся к верхней челюсти, наткнувшись на то, что поначалу принял за кость. Острая кость, крепкая, две штуки, справа и слева, как удобно, как раз чтобы...
- Это...
Это значит, что если это правда, то больше никогда не увидит ни солнца, ни родных, ни друзей, тех, что остались в живых. А если увидит... То попытается убить их? Или они его. Никто не любит вампиров. Никто не хочет терпеть рядом с собой тварь, думающую только об одном - как располосовать тебе горло.
В общем, вспомнилось, как всегда, сразу и много. И как водится, из самых красочных источников, подпитанных слишком крепким тавернским  пойлом.  А других источников в захудалом пограничном поселении и искать было особенно негде, оставляя местным умеренным поборникам естествознания  опираться на то что есть - буйно цветущие суеверия.
Не отпуская взгляда голубых глаз и продолжая улыбаться наперекор чёртовым предателям, уголкам губ, затрясшимся, портя всю веру и видимость веры, Бранд помотал головой.
- Нет. Неправда.  Этого не может быть. Смотри!
Внезапно отпустив руки голубоглазой, Бранд перекатился и соскочил с другой стороны просторной богатой  кровати. Брум или ещё  какой матёрый наставник сейчас бы обсмеял от души внезапно открывшийся сэлвинов  дар шустро драпать от девы кувырком через ложе, но Бранд был потрясён до глубины души и захвачен единственной возможной сейчас целью, совершенно не в силах оценить комичность картины. Быстро оглядевшись, Бранд схватил первый подвернувшийся на глаза нож, кажется, это был его же охотничий кинжал, лежавший вместе с поясом и ножнами рядом с кроватью. И с силой протянул  лезвием по руке, с торжеством протянув к шутнице обильно потёкший разрез.
- Смотри! Кровь! Видишь? Сердце бьётся.  Я не вампир. Зачем ты так шутишь?
Немного безумная торжествующая улыбка продержалась ровно несколько секунд. И начала блёкнуть. Кажется, наглядная демонстрация не произвела на голубоглазую впечатления и не  была засчитана за доказательство. Так показалось Бранду, вглядывающемуся в лицо своей... спасительницы.
Сердце снова сжала холодная лапа; Бранд окончательно прекратил улыбаться и крепче сжал нож.
- Ты же шутишь? - последняя, жалкая, скорее по инерции  попытка на удачу. Если совсем честно, Бранд уже почти не сомневался, какой ответ сейчас услышит. Вот что делать дальше - пока не очень. То есть, совсем не.

Блаженны нищие духом, ибо они не решаются сделать то, о чём потом приходится жалеть и клясть себя чёрными словами.
Как уже говорилось выше, вид располосованной руки не произвёл на единственную зрительницу спектакля особого впечатления. Чего нельзя было сказать о самом Бранде Селвине.
Запах. В горячке, охватившей новорожденного кровопийцу,  он накинул свою удавку не сразу. Но спустя секунды, когда мягкие слова и взгляд родной незнакомки заставили немного охлануть пылающую душу Селвина, взял своё с лихвой, ввинтившись в дрогнувшие ноздри, накинув на глотку крепкую невидимую петлю и, хорошенько примерившись, обрушившись на застонавшие извилины с силой неплохого дворфского молота. Бранд даже рот приоткрыл, стараясь не дышать через ноздри и глядя на подошедшую девушку как утопающий на человека с веслом, могущим и по голове огреть, милосердно прекращая мучительные барахтания, но вселяющего надежду, что весло это он тебе всё же протянет и не даст захлебнуться, выведет на твёрдое место.
Не выказывая ни малейшего сопротивления, оглушённый и захваченный новой борьбой Бранд позволил забрать у себя нож, хотя опустить глаза на руку всё-таки не решился, страшась, что вид льющейся крови... сыграет с ним ещё какую-нибудь шутку, ещё более резкую и тёмную, справиться с которой он на сей раз не сможет. Вот этого он действительно испугался, всерьёз испугался, по-настоящему, а вовсе не подошедшую лунную женщину. Бояться Её?..
- Нет, - подтвердил Бранд, с удивлением ощутив на лице что-то  вроде улыбки, прорезавшейся наружу от такого невероятного допущения. 
- Бранд. Меня звали... зовут Бранд Селвин. Как тебя называть?
Мутноватый от продолжающего бушевать внутри дьявола, неосторожно разбуженного собственными необдуманными действиями и запахом, но немного прояснившийся в самой глубине взгляд поднялся на девушку. Селвин перехватил руку - тёплую и живую, химера раздери, никакую не ледяную скользкую руку подлежавшего  мертвеца! - только что оставившую на щеке лёгкие  метки, до сих пор ощущавшиеся на коже успокаивающим чуть щекотным теплом. Нет, не настолько, чтобы вздохнуть, вытереть взмокший лоб и закурить трубку. В душе по-прежнему царило смятение. И как же много хотелось ей рассказать, объяснить, вырвать из кавардака в черепе нужные слова. Только, наверное, она и сама всё знала безо всякой малосвязной трепотни. А перед ним... перед ним просто встал чертовски простой и сложный выбор.
Только, для начала неплохо  было бы всё-таки разобраться, что же на самом деле предстояло принять или отвергнуть. Все прежние познания о природе Крадущих Жизнь на поверку явно  дали позорный и критический сбой. На них опираться совсем не стоило.
- Расскажи мне о вампирах. Что будет дальше?
Не отпуская руку, Бранд наконец решился и вытолкнул вопрос, крутившийся и душно жёгший последнюю минуту.
- Убивать людей... Вампир действительно не может существовать без этого, да? Это правда, что каждый раз чтобы насытиться и поддержать собственную жизнь, вампиру приходится забирать всё до капли?

Это было непросто, сосредоточиться на словах. Непросто вникнуть в чьи-то спокойные, неторопливые речи, когда сердце лупит в набат и нервно хрипит на каждую новую порцию  информации, норовя пролететь мимо и скорее дорваться до того, самого главного, и боясь услышать среди прочего то, самое страшное.
Бранд смотрел в лицо Селены, своей новой наставницы, а мысли пульсировали и перемешивались, перескакивая, как препятствия на скачках, от пункта к пункту.
Княжна? Да, это понятно - князья; нет, вот так с глазу на глаз разговаривать не доводилось (чёрт, надо же, отец бы в жизнь не поверил), но - слышали. Быт;  что тут с бытом, что с бытом такого сложного? Только не гробы в подвале; вряд ли, конечно, вон какая кровать, кто будет спать в гробу при таком-то ложе? Но - мало ли.  В представлении Бранда вампиры пока никак не желали перевоплощаться и переставать  быть  созданиями таинственными, способными на самые каверзы. Видимо, для этого требовалось чуть больше времени, чем для становления одним из них физически. Здесь княжна эль Хантер была абсолютно права. 
Но  наконец Селена дошла до вопроса, терзавшего в этот момент новоиспечённого кровопийцу больше всего. И выслушав её,  Бранд почувствовал, что дикое напряжение постепенно отпускает окаменевшие плечи и шею. И даже не заверения сыграли основную роль. Кормилец. Она сказала, "кормилец". Не "жертва", не (прости госсподи) "еда" - "кормилец". Пожалуй, это слово успокаивало  лучше, чем сто  вместе взятых заверений в травоядности.
Значит... значит, они всё-таки  не безумные демоны, теряющие разум и вообще живущие ради лишь крови. Странные опасения, учитывая обстоятельства, при которых Бранд оказался в этой комнате, перед терпеливо объясняющей ему что-то Селеной. Но, как уже было помянуто, сейчас  это было действительно сложно - сопоставить все куски мозаики, казалось бы, валявшейся под самыми руками, только не просмотри и подними. Сложнее - только решить, как теперь быть со всем этим нежданно свалившимся богатством.
- Хорошо, - немного хрипло проговорил Бранд.
И уставился на Селену, внезапно сообразив,  что не знает, чего ещё такого прямо сейчас спросить у Селены, явно ожидающей дальнейших вопросов.
- Я бы хотел... - ох, как бы хотел, зверски хотел. Но попросил совсем другое, то ли не осознав до конца, то ли просто не решившись пока признаться даже самому себе в своём пугающем хотении, -  пройтись по городу. Можно?
Бранд оглянулся на тёмное окно - видимо, сейчас была ночь, -  и  вопросительно посмотрел на княжну.